Глава 4. Рио де Жанейро.

- Ишь как мается! – сплюнув сквозь зубы, первым нарушил молчание Роб Смедли.

- Кто? - не отрываясь от разглядывания комиксов про Зелёный фонарь, поинтересовался Фелипе.

В ожидании гран-при Смедли и Масса нашли приют от палящего Испанского солнца в тенёчке, прямо у входа в боксы, и откровенно изнывали от жары и скуки. Неподалёку, босс команды Стефано Доменикали взобрался на здоровенную бочку из-под машинного масла и зачем-то пялился в небольшое оконце в стене. Бочка каталась из стороны в сторону и Доменикали, чтобы сохранить равновесие, постоянно приходилось мелко семенить ногами, чтобы она оставалась примерно на одном месте. Выглядело это довольно весело.

- Доменикали, гляди чего вытворяет!

Фелипе оторвался от комиксов и вместе со Смедли стал наблюдать за Доменикали.

- А чего он вообще там делает? Это-ж вроде окно толчка. И там вроде Алонсо...

- Страдает. Жертва порочной страсти.

 - Чегооооо?!! – от услышанного глаза Фелипе округлились до размеров старой 10-рублёвой монеты. – Чего ты хочешь этим сказать?

 - Как чего? Ты и впрямь не в теме??

 Масса энергично замотал головой из стороны в сторону.

 - Ну… Что Алонсо… И Доменикали… Ну-ууу! Соображай.

 - Алонсо, и Доменикали….

- Ну-уууу! Включи мозг. Или что там у тебя вместо него.

Тут Смедли изобразил крайне неприличный жест руками, чтобы Массе стало еще понятнее.

 - Да ладно?!. – выдохнул изумлённый новостью Масса.

 - Точно тебе говорю! Только чёт не клеится у них ни фига. Смотри, как он с бочки навернулся. Ой мляяяя…. Так копчиком об асфальт! И ничего, опять в окошко. Вот это я понимаю – Ромео и Джульета!

 - Слушай! Тогда получается, что Фернандо номер ОДИН потому, что….

 - Ну да! К гадалке не ходи.

 - Вот оно как… То есть в этом всё дело?

 - В этом, в чём же еще! – пожав плечами, Смедли снова сплюнул сквозь зубы. – Между прочим, это твой шанс….

 - Извини, не понял? – от переизбытка новой информации Масса действительно туго соображал. Впрочем, это было для него характерно.

- Ты должен соблазнить Доменикали!..

* * *

Сначала Фелипе напоминал выброшенную на берег рыбу. Он судорожно глотал воздух,  нелепо размахивал руками, и не мог произнести ничего членораздельного. Потом он вскочил, и начал бегать взад-вперёд, оглашая окрестности истошным матом:

 - Да как ты мог подумать! Я натурал!! Я злой натурал!!! Я тебя на дуэль вызову!!!!

Масса еще долго бегал и вопил, а Смедли невозмутимо наблюдал за его выступлением. Когда Фелипе слегка приутих, Смедли совершенно спокойным голосом добавил:

 - Не хочешь, как хочешь, только учти, твоё место в Феррари уже примеряли Баттон и Росберг. Выбирай сам, или номер первый в Феррари в следующем году, или не пойми кто в Марусе Вёрджин. У них и название подходящее, - тут Смедли язвительно ухмыльнулся.

Масса попытался еще выдать что-то осмысленное, но не смог, и, пнув, от души ворота бокса, зашагал прочь, бормоча про себя: «Ни-ко-гда!»

* * *

Гонка как обычно не задалась, и, отмахнувшись от репортёров, Фелипе поспешно юркнул в свою норку: небольшой, но уютный номер в гостинице, благо она была всего в двух кварталах от автодрома. На пресс-конференции Доменикали восторженными глазами взирал на Алонсо, которому довелось занять второе место, а Массу будто бы и не замечал. Фелипе это очень удручало. Он подошел к большому настенному календарю с изображением всех пилотов Формулы-1 и стал внимательно разглядывать Баттона и Росберга.

«Ну нет. Баттон мне не конкурент!» - размышлял Фелипе, - «А вот Росберг… Молод, хорош собой… Такой Доменикали точно понравится. Нда-ааа.. Надо определенно что-то с этим делать…» Масса в возбуждении принялся ходить взад-вперёд по комнате, размышляя над планом действий. Подойдя еще раз к настенному календарю он снова воззрился на своего основного конкурента, потом почесал затылок, нахмурил брови, сказал решительное «Так!» и из выдвижного ящика стола вытащил здоровенные остро наточенные ножницы. (звучит тревожная музыка, в кадре отблеск света медленно бежит по острым граням впечатляющих размеров ножниц)

* * *

Сеньор Доменикали наслаждался. Он наслаждался жизнью, наслаждался вторым местом своего подопечного, наслаждался бокальчиком кьянти, тем, что ему наконец удалось остаться одному и предаться Музыке. Осторожным движением он включил свой hi-end Marantz, бережно, почти благоговейно достал из коробочки диск CD, протёр его специальной салфеткой, почти церемониально вложил его в привод и со счастливой улыбкой нажал на Play.

Музыка сыграла в судьбе Доменикали значительную, если не решающую роль. Мать души не чаяла в своём чаде, будто видела его великое будущее. Она всячески поощряла занятия сына балетом и покупала ему на рождество новые пуанты. Но отец не приветствовал увлечений сына. Он был ассенизатором в четвёртом поколении и за ужином, когда за столом собиралась вся семья Доменикали, часто любил говорить: «Балет приходит и уходит, а срать приходится всегда» . Когда сын подрос, отец определил его на автомойку, познавать жизнь не понаслышке, где судьба Столкнула юного Доменикали с самим Лукой Де Монтеземоло, который случайно заехал помыть свою алую Феррари и не мог не обратить внимание на смышлёного мальчугана, который мыл машину под музыку Вагнера. Так началась карьера Стефано в Феррари.

Вот и сейчас, Доменикали удобно расположился в мягком кресле и, прикрыв от удовольствия глаза, слушал Вагнера. В двери тихо постучали. Доменикали недовольно скривился, но остался в кресле. Постучали снова, уже более настойчиво. Доменикали недовольно посмотрел на дверь, и сделал музыку погромче. В двери уже не просто стучали, а колошматили ногами и прочими частями тела. В таких условиях Вагнера было слушать уже невозможно. Доменикали резко встал и, провернув ключ в замочной скважине, раскрыл входную дверь.

* * *

На пороге, во всём своём великолепии стоял Масса. На голове Фелипе возвышалась огромная разноцветная корона из жёлтых, синих, фиолетовых, изумрудных и неоновых перьев и блестящей мишуры. Плечи украшал ярко-красный боа, вырезанный Фелипе из собственного гоночного комбинезона и посыпанный разноцветными блёстками от ёлочных украшений. Руки обрамляли браслеты в виде золотистой змейки. Грудь, живот и подмышки были тщательно выбриты, ноги украшали чёрные блестящие сапоги на высоком каблуке, а бёдра неотразимого Фелипе украшали алые стринги с гарцующим жеребцом посередине. Фелипе был великолепен.

С каменным выражением на лице, он молча усадил потерявшего дар речи Доменикали в кресло и неловко покачиваясь на высоченных каблуках проследовал к Маранцу. Бесцеремонно выкинув на пол несчастного Вагнера, он вставил свой диск, нажал на Play и прибавил громкости. Из динамиков раздалось ритмичное «Рио Де Жанейро».

Не меняя выражения лица, он принялся совершать танцевальные движения ногами, виляя при этом задом, на сколько это было возможно, и пошел по кругу. Доменикали испуганно вжался в кресло и настороженно наблюдал за Фелипе. А тот зажигал.

Вскоре его танец стал напоминать национальные пляски австралийских аборигенов, хотя сам Фелипе искренне считал, что у него бразильский карнавал. Впрочем, Доменикали был убеждён, что Фелипе изображает ритуальный танец индейцев майя, что славились своей кровожадностью,  и после танца будет совершено жертвоприношение. В том, что жертвой будет он сам, Стефано ни мгновения не сомневался, Когда Масса решил, что произвёл достаточное впечатление на босса, он выдал что-то, очень напоминающее лезгинку и одновременно с последними аккордами песни замер на коленях перед Доменикали. Босс, приняв это за знак к началу ритуала, с диким воплем вскочил и бросился наутёк, призывая на помощь коридорных, статую Апполона Бельведерского и Папу Римского.

Опешивший поначалу таким развитием сюжета Фелипе возмущенно взревел и бросился за Доменикали с криком: «Всё равно буду номером один! Росберг - не конкурент!!!»  Совершив несколько неловких шагов, он сломал каблук у правого сапога, потом уже сам отломил на левом и пустился вдогонку, теряя по дороге великолепные перья со своей короны.

На широкой лестнице вестибюля Доменикали оступился и загрохотал по ступеням, сопровождая падение короткими междометиями типа «Ай! Ой! ну почему?!.» и едва не сделался добычей Фелипе, который со зверской рожей почти схватил его за край фирменной красной рубахи. Но Стефано, громко взвизгнув, влупил что было силы Фелипе про меж ног, аккурат по гарцующему жеребцу на его стрингах, и с криком «убивают!» исчез во мраке ночной Валенсии. Несчастный Фелипе стоял, согнувшись в три погибели, и тихо выл.

На шум из ресторана собралась почти вся гоночная братия, и сочувственно обступили Фелипе, всё еще неотразимого в остатках своего пышного украшения и стрингах. Фелипе рассеянно огляделся, нашел глазами в толпе Николая Фоменко из Маруси Вёрджин, и мрачно спросил:

 - Ну что, берёте в команду? Номером один….